Две ночи и день на Окрестина. История одной задержанной

Протесты против официальных результатов голосования на президентских выборах в Беларуси встретили жестокий силовой отпор со стороны правоохранителей, которые в массовом порядке произвольно задерживали граждан и подвергали их бесчеловечному обращению.

«Перемен захотели? Вот вам перемены! Еще хотите? В следующий раз будете знать, как на улицу выходить!» - орали сотрудники ОМОН, безжалостно избивая мужчин, доставленных в минский изолятор на улице Окрестина. Для 34-летней Кати Новиковой это было частью кошмара, который ей пришлось пережить на прошлой неделе. Катя оказалась в числе тех почти семи тысяч человек, которые были задержаны всего за четыре дня. Мне удалось поговорить с ней в Минске через несколько часов после ее освобождения утром 12 августа.

Уже вечером 9 августа, в день голосования, на котором действующий президент Александр Лукашенко, правящий страной уже 26 лет, по официальным подсчетам набрал 80% голосов, в стране начались протесты. В отдельных местах происходили стычки с милицией, но в целом протесты были мирными. На этом фоне тотальные милицейские облавы выглядели демонстративно неадекватными, и по отношению к задержанным - как демонстрантами, так и случайными прохожими - силовики проявляли чудовищную жестокость: над женщинами издевались, мужчин били иногда до потери сознания, набивали в камеры так, что зачастую не было возможности даже присесть, и держали без пищи, питьевой воды и медицинской помощи.

Когда первые задержанные стали выходить на свободу и заговорили, общество охватило такое возмущение, что к уличным протестам присоединилось множество людей, ранее в них не участвовавших. По крупным госпредприятиям прокатилась волна забастовок с требованиями прекратить насилие, наказать виновных и провести новые выборы - свободные и справедливые.

Катя Новикова провела в изоляторе две ночи и один день. Ее забрали в центре города около семи вечера 10 августа. Она пыталась перейти улицу, но путь преградили омоновцы. Катя стала спрашивать, почему ей не дают пройти и, не получив ответа, попросила позвать старшего. Это оказалось роковой ошибкой.

«Пришел в черной форме накачанный такой 'Рэмбо' - они так его и называли, Рэмбо - взял меня за шею и потащил в такой обычный с виду желтый автобус, он там недалеко стоял». В автобусе этот «Рэмбо» ударил Катю по голове и стал таскать за волосы: «Я тебе патлы повыдираю, курва, я тебя прибью!».

Скоро приволокли еще двух женщин. «Что по улицам ходите? - орал Рэмбо. - Оппозиционерки? По уголовному все сидеть будете!» Одна девушка лет 20 - назовем ее Маша - от ужаса захлебывалась рыданиями, и Рэмбо выплеснул ей воду в лицо и на голову. Потом в автобус втолкнули парня, которого сняли с велосипеда, растянули на полу, надели наручники. Рэмбо начал требовать пароль от телефона, и когда тот отказался, стал пинать его ногой, угрожая отбить почки.

Около полуночи Катю и Машу пересадили из автобуса в «стакан» автозака и отвезли в Центр изоляции правонарушителей (ЦИП) на Окрестина. «Там во дворе мужиков лежало много, целый двор, лицом вниз, в наручниках - рассказывает Катя, -омоновцы их метелят дубинками, ногами. Они кричат от боли, их так много, как будто ковром двор накрыли. У стены еще мужики выстроены, их приседать заставляют, издеваются, кто плохо приседает - бьют… Потом меня в здание затолкали, и там внутри у входа еще мужики, голые совсем, на полу на коленях и локтях, и их эти избивают резиновыми дубинками... Пол в крови весь…»

Катю и Машу втолкнули в комнату на первом этаже, там сотрудник ударил дубинкой по спине, поставил их на колени, и в таком положении они оставались довольно долго, слушали крики и стоны избиваемых мужчин.

Наконец Катю и Машу отвели в камеру, где уже было 19 женщин. Кто-то, в основном, «девочки молоденькие», вышел на протест, другим просто не повезло оказаться не в то время не в том месте: одна пошла в магазин за продуктами, другая вынесла еду бездомным кошкам.

Камера, похоже, была рассчитана на четверых: там было четыре койки, стол, «параша» и раковина. «Эта вода не для питья. У нее запах. Кто-то из женщин пил, потому что другой не было. Я отравиться боялась, и по большому счету, эти две ночи и день без воды обходилась. Пока нас было 21, можно все же было на койке посидеть или на пол прилечь. А на следующий день к нам еще 30 женщин набили: они в соседней камере сидели, но, судя по всему, им [силовикам] эта камера понадобилась, потому что все время новых подвозили. И тут уже могли только стоять, как столбики... Вентиляции никакой - окно было приоткрыто, но все равно дышать почти нечем».

У Кати после удара «Рэмбо» болела голова, и через некоторое время в душной, тесной камере началось головокружение, мысли путались. Она боялась, что получила сотрясение мозга и стала нажимать на кнопку для вызова сотрудников и требовать врача. Сначала ее игнорировали, но Катя продолжала добиваться своего. Тогда сотрудник открылся глазок и сказал ей посмотреть в щель: «показывает мне дубинку и говорит - «сейчас эту палку в одно место тебе засуну и ты ее родишь!».

Одна из женщин в камере была с тяжелым диабетом. Ей при поддержке остальных потребовался час, чтобы убедить сотрудников принести инсулин из ее сумки, отобрали после задержания. «Она уже умирала буквально, у нее же сахар…» - рассказывает Катя.

Около шести вечера 11 августа женщин стали по одной вызвать на подпись протокола. «Сначала сказали, к судье поведут, но судьи никакого там не было, только милиционер с пачкой этих протоколов под копирку: «Я участвовала в несанкционированном митинге, выкрикивала лозунги 'Уходи, Таракан', 'Жыве Беларусь!' Я на своем написала, что не согласна, и про медпомощь неоказанную, и что еды не давали ни разу. А этот мне говорит, 'Все равно ничего не добьешься.'» - вспоминает Катя. Женщинам обещали, что тех, кто подпишет протокол без возражений, тут же отпустят, но потом всех возвращали в камеру.

Около 4 часов утра 12-го августа Катю и еще одну сокамерницу вывели во двор «на профилактику». Так это называли сами сотрудники, когда заставляли женщин смотреть как бьют очередных задержанных мужчин: кулаками, ногами, дубинками. «Что вам не нравится? Жизнь не нравится? Хотите, чтоб вас, как этих, отметелили» -«воспитывали» женщин силовики.

В начале шестого обеих подвели к воротам и буквально вытолкали на улицу. Катя пыталась что-то спрашивать про отобранные у нее вещи, про то, что как же она домой пойдет без ключей, без денег, без телефона - да еще и без паспорта, а везде милиция. Но ей сказали, чтобы за вещами приходила через пять дней, «а сейчас вали, пока отпускаем». На прощание сотрудники пригрозили, что знают ее адрес, и если она не будет «сидеть тихо», к ней придут и «мало не покажется».

С Окрестина Катя пошла в больницу, где ей осмотрели голову и - она долго настаивала - выдали справку о травме мягких тканей. Со справкой на руках Катя попыталась обратиться в ближайшее отделение милиции: там было закрыто, она долго стучала - наконец, вышел сотрудник и сказал, что «все до трех ночи работали», теперь отсыпаются и говорить с ней и принимать ее жалобу никто не будет. Катя стала объяснять, что ей нужно срочно, что нужно получить назад документы, ключи и остальные вещи, но сотрудника это не тронуло.

«В общем, я теперь без ключей, без телефона, без паспорта и без денег, - усмехается Катя. - Дома две кошки, наверное, от голода на стену лезут. Побегу в офис: там уже открыто, а у меня в столе должны быть запасные ключи». Она одним глотком допивает кофе и устремляется на улицу.

Отказ от ответственности:

Это не публикация УВКБ ООН. УВКБ ООН не несет ответственности за его содержание и не обязательно одобряет его. Любые высказанные мнения принадлежат исключительно автору или издателю и не обязательно отражают точку зрения УВКБ ООН, Организации Объединенных Наций или ее государств-членов.